Одна из миллионов русских женщин
С Марией Федоровной Ерошевич меня познакомил ее старший сын, Владимир Иванович. И когда наша беседа подошла к концу, он признался, что многое из того, что рассказывала его мама, он и сам впервые от нее услышал. Рассказать было что, ведь прожито моей героиней на белом свете 93 года.

Кружка клубники
Летом 1943 года клубника поспела - ого какая! Крупная, сладкая, пахучая! Только вышла за деревню – и вот она, россыпи! Маруся торопливо собирала ягоды в кружку. Не себе, а отцу. Больше года от него не было ни одной весточки, а потом пришло наконец письмецо: «Милые дети, женушка моя! Благодарите бога! Я остался жив и приеду домой! Только без ноги, но это ничего!» Кружка была уж почти полная, когда девочка услышала, как кличет ее подружка: «Маруська! Да Маруська же! Тятька твой с войны приехал! Беги скорей!» А ноги не бегут, спотыкаются, кружка из рук выпала, ягоды рассыпались, слезы брызнули… Ой, как до дома дошла - не помнила!
Отец и правда был дома. И так же, как в сорок первом провожали его всей деревней, так всей деревней встречали сегодня - все, кто дожил до того дня и кто на фронт не ушел. На столе – гора сушеных саек: это раненым в госпитале выдавали, а отец сушил, чтобы домой гостинец привезти. Ноги у него и правда не было. Рассказал, что на войне управлял он подводой с полевой кухней, возил еду бойцам, оборонявшим Ленинград на Синявинских болотах. Туда - баки с кашей, обратно - раненых.
И вот как-то нарвался на мину, ногу-то и оторвало чуть выше щиколотки. Холод, кровь хлещет, тут бы и помереть Федору Носкову, да нельзя: дома ждет его жена с ребятишками. Слышит боец - бренчит что-то. Пополз на звук, а это такая же полевая кухня, как у него была. Окликнуть бы возницу, на помощь позвать - да вместо голоса из груди одни хрипы. Изловчился Федор, уцепился за какую-то железяку у повозки сзади и неизвестно, сколько времени волоком его тащило, пока возница не остановился покурить и не заметил «прицеп». Руки раненого примерзли к повозке так, что еле сумели спиртом растереть и отцепить! В госпитале за Федора взялась гангрена. Врачи раз ногу укротили, другой, третий - и вышло так, что на одной штанине можно было теперь экономить материю. И только когда стало ясно, что жить будет, Федор и написал жене то письмо…
В том же, 1943 году призвали на фронт старшего брата Марии, Ивана. До этого он успел выучиться на комбайнера, а потому служил он водителем. И видно, мать за него горячо молилась, или просто повезло, но до конца войны его даже ни разу не ранило. Правда, демобилизовали его только в 1949 году. Следующий брат, Саша тоже собирался воевать, учился на радиста, но не успел - пришла Победа!

Детский сад на лесозаготовке
Ну а пока война еще продолжалась. Колхоз в деревне Скатово и до нее был бедноват, а как забрали мужиков на фронт - и вовсе захирел. Прислали им председателем партийного работника из Тары. «И хорошо, что прислали, - говорит Мария Федоровна, - Это потом партийцы выродились, а тогда они брались за любой гуж и тянули за троих!» Главная опора любого партийца - демобилизованные фронтовики. И что с того, что они кто без ноги, кто без руки или без глаза? Голова-то на месте! Собирались фронтовики с председателем в конторе, думали, что же делать? Пока война шла, все зерно отправляли на фронт, сеять по весне бывало нечего. Зимой людей на лесозаготовки посылать, а кого пошлешь?
Решили собрать бригаду из подростков, а в наставники им - женщин, у которых детей нет. Народ было возмутился: «Ты, Федор, наших детей в лес посылаешь, так и свою посылай!» Это о Марусе речь, ей тогда 14 лет всего. Ну и послали. Одели в холщовую фуфайку, валенки на ноги, мать каралек с собой напекла, узелок с картошкой сунула - и вперед!
«Было нас четверо парнишек на лошадях да столько же девчонок. А мороза тогда стояли - ужас! – вспоминает Мария Федоровна. – Чтобы совсем не окоченеть, мы почти всю дорогу за лошадьми бежали». На месте ребят определили на квартиру, а Марусе сказали: «Ты самая маленькая, какой от тебя в лесу толк? Вари давай на всех!» И вот у каждого работника свой махонький чугунок, у каждого своя перемороженная картошка, пока эта картошка растает, да пока закипит - на работу пора выходить, а картошка-то еще сырая, завтракать нечем! Все злятся, Марусю ругают. Неделю она так промучилась – и отказалась. Сказала, лучше будет лазить по сугробам, а варит пусть каждый себе сам, а там успел - молодец, не успел - сам виноват, ругаться не на кого.
На деляне росли сосны, ели и высоченные, неохватные лиственницы. Кое-как перепиливали их обычными пилами. Повалится дерево - и сучки в разные стороны. И вот ребята за этими сучьями лезли в целик, собирали и жгли, так и грелись. Три зимы ездила бригада подростков на лесозаготовки, намучились, но поручение выполнили. Была в том и Марусина заслуга.

Дела колхозные
Колхоз все-таки раздобыл семена! Федор Яковлевич собрал молодежь, подключил двух пожилых колхозников и организовал звено высокого урожая. Отвели им участок, и они еще по зиме запрягали бычков, возили туда навоз и разбрасывали его. Пришло время пахать, лошадей не хватало, а потому частично пахать тоже приходилось на бычках. А тут пришла жара, до колхозных планов бычкам дела не было, и они разбегались по тенистым кустам, и ребятам то и дело приходилось их искать. Но пахали, боронили, сеяли.
Поднялись хлеба - загляденье, колосья - с палец! Тогда отец на сенокосилку, а молодежь вязала снопы и ставила суслоны, потом скирдовали. Так звено обеспечило колхоз семенами на следующий год. Но хлеба за трудодни по-прежнему выдавали мало. В тесто клали конский щавель, лебеду и прочую зелень, муку добавляли как раз столько, чтобы хватило все это склеить, вот тебе и лепешки. А с картошкой совсем беда: один за другим прошли три возвратных заморозка, только картофель отойдет, как его снова холодом прихватит. Семьи выживали за счет своего хозяйства, не зря коровушек кормилицами называли! 
На другой год решил колхоз сеять лен, а отец Маруси стал льноводом. Оказалось, что решение было верным, а Федор Яковлевич снова проявил свои выдающиеся способности организатора и агрария: урожай был превосходным! Благодаря этому колхозу удалось закупить в достаточном количестве сахар и муку. А Федор Яковлевич за свои достижения был награжден Орденом Ленина.
После войны колхозы укрупняли, объединили тогда три хозяйства. Марусю с подружкой поставили сливкоотделителями. Молока со всего объединенного колхоза было много, ночью они его сепарировали, а утром везли на лошадях в Орлово. Учет был строжайший: сколько молока поступило, сколько сливок на выходе, что в остатке. И вот как-то насчитали Марусе 12 килограммов недостачи. За такое грозила тюрьма! Поехал отец в Орлово разбираться, уговорил пересчитать. Оказалось, ошибочка вышла: не 12 килограммов, а 1,2. А это уже укладывалось в пределы допустимого. Но пока все прояснилось, Маруся столько страху натерпелась, что перешла в доярки.
…Запомнилось Марии Федоровне событие начала осени, где-то лет пять после войны. Тогда уже брат Иван вернулся и трудился в колхозе комбайнером, много убрал хлеба. И вот всех передовиков собрали в Таре, в чекрушанской роще. И там брату вручили Орден Трудового Красного Знамени, а им, девчонкам, - медали «За доблестный труд». «Медалей-то у меня за жизнь много было. Только я и не думала, что они могут пригодиться! Удостоверения потерялись, а сами медали отдала детям в игрушки», - с сожалением разводит руками Мария Федоровна.

Долюшка женская
Замуж Мария вышла за первого парня на деревне. Был Иван на четыре года моложе нее, зато красавец и гармонист! Ухаживал, с гулянок до дому провожал. И вот по срокам ему скоро в армию, он и спрашивает: «Дождешься меня, Маруся?» Она честно ответила, что едва ли: «Если другой кто замуж позовет, так я пойду».Оно и понятно: ей в ту пору было уж 22 года, считалось, что засиделась в девках. Иван помолчал и говорит: «А если я прямо сейчас замуж позову, до армии, пойдешь за меня?» Так и поженились, и даже успели до армии сыночка Володеньку родить.
Были и есть на свете куда более счастливые и дружные семейные пары, чем Мария и Иван, но у кого-то еще хуже жизнь сложилась. Как бы то ни было, а Мария дождалась мужа из армии, переехали они вместе в Тару, купили и обустроили дом, родились у них еще один сын, Миша, и дочка Галя. «Мне, конечно, было за что на мужа обижаться. И за то, что перед матерью своей за меня не заступался. И за то, что, когда Миша заболел и нас с ним на самолете в омскую больницу на несколько месяцев положили, он о нас вроде бы и не вспоминал, ни разу не приехал и даже денег не посылал, пришлось мне у дальней родни просить, чтобы было на что домой вернуться. И за то, что заработками не делился, и детей я в основном на свои доходы поднимала: скотину держала, шила и вышивку ришелье выбивала на заказ, а как подросли ребятишки - работать пошла… Но у нас с ним общие дети, а потому был он мне родным, дорогим человеком!» - вспоминает своего мужа Мария Федоровна.
Она и по сей день живет в том доме, где выросли ее дети. Старший сын, Владимир, был охотником-промысловиком в госпромхозе, ему уже самому 70 лет, но он до сих пор каждую зиму проводит в тайге. Михаил получил педагогическое образование, но работал в основном токарем на заводе «Кварц». Дочка уехала в Москву, стала кандидатом педагогических наук, она доцент одной из кафедр педагогическогоуниверситета. Дети подарили Марии Федоровне девятерых внуков, а те в свою очередь - двенадцать правнуков!
В жизни Марии Федоровны было много тяжелого труда и невзгод, не нажила она богатства, не прославилась. Но даже о бедах и невзгодах рассказывает без надрыва и жалости к себе. Да, было тяжело, но вот же - снова весна, солнышко, на подоконнике бодрые кустики рассады. И столько в этой женщине ней добра и тепла! И понимаешь, что вот прямо сейчас, общаясь с ней, ты получаешь урок отношения к жизни: дорожи каждым прожитым днем, ведь жизнь - это дар бесценный!
Ссылка на источник